Он обожает фэнтэзи, Толкиена и старинные шотландские баллады. Эти фантазии он с особенным удовольствием претворяет в жизнь в процессе своей профессиональной деятельности. А профессия у Альберта Тайникова достаточно необычная - он расписывает стены шикарных особняков. "Это мое любимое, благодарное во всех отношениях занятие, приносящее не только реальный доход, но и состояние гармонии с самим собой" - так характеризует Альберт свою нынешнюю специальность. Но это сегодня. Начиналось все совсем по-иному.

Рисовать он начал в 15 лет. Он со страшной силой тяготел к сюрреализму, его привлекали экстроординарность и недосказанность. Собственно, "сюр" был органической частью его тогдашней картины мира. Сейчас он убежден, что "все мы не более чем проводники неких высших воздействий, при этом каждый ловит свою "персональную" волну". Любит цитировать на сей предмет Гребенщикова: "Но кто мог знать, что он провод, пока не включили ток". Нынче он убежден, что настроения той поры были отражением некого комплекса неполноценности и, соответственно, желания громко заявить о своей самобытности этому миру.

Дома над кроватью у него тогда висели собственные опусы - депрессивный коктейль из Босха, Дали и Стивена Кинга "в одной пробирке". Когда сгущались сумерки, изображения начинали нешуточно давить на психику. Ему, словно булгаковскому мастеру, начинало казаться, что темнота обступает его со всех сторон и уничтожает.

Однажды он показал свои работы знакомому пожилому художнику. Тот пожал плечами и сказал:"Ты поезжай в Питер или в Москву, поброди по Арбату, увидишь, что такого добра там очень много." И добавил: "Придет время, когда тебе захочется нарисовать просто травку, просто цветок". "Я на него тогда посмотрел и мысленно покрутил пальцем у виска", - вспоминает Альберт. Он и не подозревал, что истина уже где-то рядом...

Одним из первых "симптомов" переоценки ценностей стало растущее не по дням, а по часам отвращение к запрудившим телеэкраны мультяшным гоблинам, роботам-трансформерам и прочим технотронным мутантам. В качестве протеста захотелось воссоздать в своих работах "добрый мир детства". Подобные настроения совпали с началом его оформительской деятельности. Расписывая комнаты в крутых особняках, он по полной программе отрывался, изображая добрых глазастых гномов и резвящихся эльфов.

В процессе практики он вывел закономерность - чем человек бедней, тем с большей готовностью платит за работу, чем круче - тем больше норовит поторговаться и сбить расценки до состояния абсурда.

Как-то в одном весьма крутом семействе ему заказали глобальную роспись громадного особняка. Торговались долго и тошнотворно, назвав в результате анекдотическую сумму. Потом оказалось, что унитазы в нескольких особняковых сортирах тянут намного дороже, чем заказанные росписи.

Еще один "крутой", с лицом, напоминающим каток, говорящий с характерным гнусавым растягиванием гласных, тоже заказал большущую роспись. Приходит к нему в гости другой "пацан". Долго ходил, таращил глаза, потом поинтересовался: "Что это у тебя за мазня здесь, в натуре?" -" Да ты что - это художник у меня шустрил здесь, прикинь?" -"А я тебе говорю, мазня. Пускай обратно все замазывает". Хозяин подумал, подумал и говорит: "Вот что, брателло, на тебе еще столько же, давай, замазывай все на фиг".

Другой, молодой, шустрый бизнесмен, похожий на Крамарова, весь, как на шарнирах, отличался въедливостью и дотошностью,"вникая "во все подряд. Он вечно стоял над душой, подсчитывал, сколько, к примеру, на росписи изображено флажков и допытывался: "Нет, ты вот скажи мне, отчего на этой стене 10 флажков нарисовал, а на той восемь. Нет, ты мне правду скажи, ты же краску пожалел?"

А бывает, и нередко, что с заказчиками складываются самые доброжелательные и человечные отношения. Несколько раз хозяева дома, уезжая в отпуск, отдавали Альберту ключи, оставляя ему "на откуп" все свое роскошное имущество. Очевидно, сказывалось интуитивно правильное понимание природы другого человека. А однажды в процессе работы Альберт очень сильно сдружился с дочкой хозяев, очаровательной пятилетней Настей. Когда работа уже шла к завершению, неожиданно выяснилось, что хозяева не располагают требуемой суммой. Альберт подумал... и решил доделать работу бесплатно - захотелось оставить о себе добрую память в этом милом семействе.

Но все же порой случается так, что допекают очень сильно и нервотрепка начинает зашкаливать до состояния радиоактивности. В подобных случаях свой негатив Альберт "вытесняет"достаточно творчески, вкладывая всю свою меланхолию в живопись. Так, однажды, пребывая в грусти, мастер изобразил на стене чрезвычайно печальную корову, выразив в ней всю свою вселенскую скорбь. Клиент, кстати, остался очень доволен. Естественно, доволен был и живописец, воочию убедившийся в волшебной силе искусства.