Воспоминания старшего сержанта Сергея Арсентьевича Лата о Курской битве (5 июля - 23 августа 29143 года) в редакцию газеты “Дворник” предоставила его дочь Любовь Сергеевна.

Сергей Арсентьевич попал на фронт в августе 1941-го, прошел от Харькова до Сталинграда. Участвовал в Сталинградской битве, а после его дивизию перебросили под Курск.

По своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряжённости, результатам и военно-политическим последствиям Курская битва является одним из ключевых сражений Второй мировой войны и Великой Отечественной войны. В историографии считается самым крупным танковым сражением в истории. В нём участвовали около 2 млн человек, 6 тысяч танков, 4 тысячи самолётов.

***

... Полк построился по тревоге.

- Слушай приказ! - прокричал комполка. - Выступить немедленно! В район Белгорода! И остановить противника!

Пехота и танки на помощь не подоспели. Артиллеристам пришлось принять бой без поддержки. 20 тяжёлых немецких танков они подпустили метров на двести.

- Огонь!

Головной вражеский танк подбит с первого выстрела! Но остальные ползут и ползут. А наводчик Султанов ранен. Кровь заливает лицо. И панорама прицела разбита.

- Султанов, дорогой, спокойно, - говорит лейтенант и помогает наводить пушку через ствол.

Выстрел! Четвёртый фашист горит!

- Ребята! - кричит командир дивизиона Плысюк. - Пусть сквозь наши кости пройдут, но нельзя пропустить дальше!

И немцев остановили, заставили отступить, даже не позволив утянуть подбитые машины на буксире. А Султанов получил орден Боевого Красного Знамени.

***

Пришёл апрель 1943-го. Земля таяла. Копать траншеи и окопы становилось всё легче. Капитально перешли к обороне. Укрепляем передний край.

Мирное население из прифронтовой полосы в районе Белгорода эвакуировали. А нам приказ: зарыться в землю, но копать только ночью. И с наступлением темноты вся армия как муравьи строила оборону. Ночью работа до мозолей, днём - боевая учёба и наблюдение за противником до потемнения в глазах.

И вот готовы несколько эшелонов траншей и противотанковых рвов, готовы и ложные огневые позиции. Ох, как они пригодились! По каждой немцы выпустили потом сотни снарядов.

В середине июня оживился и враг, погнал технику. Но стрелять по нему нельзя — приказ. Только у комбата Антонова нервы не выдержали:

- Телефонист! Передавай! Ориентир — семь. Пять «огурцов» на трубу. Залпом. Беглый. Огонь!

В итоге - строгий выговор.

После на передовой установилась тишина. Только немецкие громкоговорители лопотали, агитировали советских солдат.

Листовки бросали: «Русь, сопротивление ваше бесполезно. Солдаты, бросайте оружие и идите домой. Вас ждут матеря, жёны, дети». На обороте картинка: жена с сыном ждут на скамейке у дома. Если предъявишь такую при переходе фронта, немцы не убьют.

Но мы отлично знали их закон: убивать, сжигать дотла, грабить начисто.

Гитлеровцы подгоняли пушки и зенитки, ставили «ванюш» (реактивные миномёты - прим. ред.).

30 июня тишина стала гробовой.

- Усилить наблюдение! - твердили командиры. - Быть начеку!

***

Сразу побили много живой силы и техники врага. Потом местные говорили, что немцы три дня  возили раненых и убитых.

Всё содрогалось, земля гудела. Меня завалило в траншее. Потом откопала одна телефонистка. Утро было солнечное, но неба и солнца мы не видели. На нашем участке стояла ночь и был кромешный ад.

Двигались медленно. На двух головных развевались почему-то красные флаги. Эти головные зашли в противотанковый ров и там встали. Остальные танки проехали по ним как по мостовой переправе, преодолели ров и двинулись дальше. За ними пехота в 6 рядов.

Мы думали, что их пехота пьяная: автоматы на уровне животов и строчат куда попало. Комбат только и командовал: «Пехота впереди. Огонь!», «Танк справа! Михайловский, уничтожить!», «Танк с тыла! Калашников (это телефонист), уничтожить!»

В 14.30 мы стали занимать круговую оборону. И тут является санинструктор Близнюк. За плечами термос, в руке котелок. «Ребята, обедать!» Какое там обедать!.. Я смотрю, а термос весь осколками побит.